Когда Александр Покровский написал бессмертную фразу «офицера можно», думаю, он даже не предполагал, как творчески переработает её нынешнее поколение военных руководителей, как её расширят и углубят. Не обладая литературным талантом автора, постарался раскрыть бессмертный тезис применительно к нынешним реалиям. На самом деле, может всё не так и плохо, но, господа, тенденция. Это настораживает.......
Офицера трудно, практически невозможно, лишить очередного воинского звания, если он стоит на соответствующей должности, но можно ежедневно оскорблять при его подчинённых или младших по воинскому званию. Его можно не слушать и не давать ему открыть рта, на него можно орать, размахивая руками, материть и разглагольствовать о его никчемности, бестолковости и некомпетентности. А ещё, на него можно свалить свои собственные ошибки.
А ещё, ему можно ставить невыполнимые задачи и требовать немедленного решения, чтобы этот подонок всю ночь рисовал слайды, карты или делал какой-нибудь доклад. Для этих «ряженых и неумеющих работать офицериков» можно устраивать совещания в двадцать или двадцать три часа. Его можно вызывать в выходные или вообще отменить их. Его просто необходимо, не то, что бы можно, попрекать премией, которую он получит, а может и не получит. Можно сократить её до минимума, но до последнего дня об этом не сообщать. Можно, сначала дать премию, а потом её лишить. Вообще, с офицером можно сделать всё. Можно создать и утвердить регламент рабочего времени в точном соответствии с КЗОТ и согласовать его со всеми начальниками, но на все попытки его соблюдения переходить на мат и рассуждения о бесполезности пребывания никчёмного офицера в Вооружённых Силах. Можно устраивать утренний доклад на час раньше, чем рабочий день начинается по регламенту и начинать вечерний доклад как раз тогда, когда рабочий день заканчивается.
Офицера можно не отпускать в отпуск и не отдавать заработанные отгулы, хотя, если в них начать отпускать, то и служить будет некому. Можно отпускать в отпуск только на неделю или две, причём исключительно в ....бре. Главное, создать обстановку, чтоб он, сука, ощутил свою ничтожность, чтоб он понял, чтоб дошло до него, что не все так просто.
А ещё можно устраивать с ним совещания по двенадцать часов в день, превращая их в монологи начальников, не превзошедших в своём развитии уровня фельдфебеля и вдалбливать в голову этому идиоту прописные истины, учить этого тупого, как надо любить Родину и что такое боевая готовность, не забывая при этом пугать и стращать. Можно. В принципе, можно всё. Абсолютно. То, за что в нормальном обществе можно либо в табло получить, либо под суд загреметь. Но это в нормальном обществе, в том, которое, хотя бы по показухе пытается пыжить из себя правовое. Но в тот мир, в котором «офицера можно», этот «луч света в тёмном царстве никогда не дойдёт». Здесь можно всё. В этом мире не действуют ни законы, ни понятия. Пациенты Зигмунда Фрейда блаженствуют. Здесь лекари они, а больные – весь мир. На офицера можно кричать, что ему не положены выходные, что два выходных в неделю – это непозволительная роскошь, что это преступление. Можно его вообще лишить всего.
Главное, создать неразбериху. Когда офицер пытается разобраться в хаосе, в который его погружают, увеличиваются вполне законные основания карать его за невыполненные мудрые решения и указания, кому-то, в отношении его реализовывать свои скрытые комплексы и творческую импотенцию. Это так удобно, что офицера можно!
Можно много ещё написать про то, что можно. Но смысла, наверное, нет. Всё что можно, уже сделано. Трудно сказать, может быть, это генетический страх власти перед офицерским корпусом, который, будем смотреть правде в глаза – в том виде, в котором существовал раньше, успешно уничтожен. Может быть, это удобная форма использования рабского труда без дополнительных расходов, этакий вариант современного ГУЛАГА.